В Магнитогорске есть место, где людям, потерявшим всё, дают шанс вернуться к нормальной жизни.
История № 1
В комплекс социальной адаптации граждан на Менжинского, 1/1
36-летняя Анастасия попала в августе 2024 года. Девять классов образования, ПТУ, трое детей. Рассказывает:
– Работала на птицефабрике, когда мать умерла – ушла с работы, детей нужно было возить в школу. Обеспечивал муж, говорил: сиди дома, не работай, денег хватает. Мужа не стало в этом году, погиб на СВО. Оказалось так, что жить негде было. То у подруг, то у друзей.
С мужем жили в трёшке, которая досталась Анастасии от матери. Почему после его смерти оказалась на улице? Говорит, квартира не была приватизирована, жильё забрали за долги по коммуналке. Видимо, заработков мужа хватало на всё, кроме обязательных платежей. Во всём, по словам Анастасии, виноваты сёстры погибшего мужа. Они «постарались» оставить её без квартиры, детей отправить в реабилитационный центр. Хотели даже лишить родительских прав. В центр на Менжинского ей посоветовала обратиться знакомая.
– Пришла, объяснила, что жить негде. Вошли в положение. Сюда приехала – начала помогать. Где-то овощи почистить, где-то полы помыть. Потом на работу устроили, сюда же, уборщицей. Начальство всё хорошее, люди тоже.
Сейчас Анастасия ждёт компенсацию за гибель супруга, на полученные деньги планирует приобрести жильё. Но работать собирается здесь же, говорит, зарплата устраивает – на жизнь хватает.
– Буду отсюда съезжать и детей забирать. Раньше даже в мыслях не было, что могу оказаться в такой ситуации. Поняла одно – мужа не вернуть, а жизнь продолжается.
История № 2
– Кочеткова Валентина Викторовна, – представляется следующая героиня.
Ей за семьдесят. В реабилитационном центре живёт два года. Говорит о своём горе сумбурно, но постепенно становится понятно – до жизни такой её довел сынок- алкоголик. Как его растили – можно только догадываться, и его детство, судя по всему, было несладким. Но грехи родителей – не оправдание для жестокости. От него, точнее, от его побоев, сбежала Валентина Викторовна на Менжинского, 1/1. Рассказывает:
– У меня жильё найма – квартира служебная на Зелёном Логе. Было трое детей. Одна дочь умерла, остался сын Александр и дочка. Сын не работает, требует, чтобы я отдала документы, которые мне помогли здесь сделать. Я не отдаю.
Чтобы получить квартиру, Валентина Викторовна работала дворником. В квартире её прописаны были дочка и внучки.
– Потом появился сын. Я его прописала как человека. Он то жил, то уходил. Потом привёл себе такую же, неработающую. И живут теперь, ни за что не платят. Пьют. Я пришла сюда – ни документов, ничего. Потому что он всё украл. А на меня повесил все долги. На мне, знаете, какой долг висит? Двести тридцать шесть тысяч! Я не знаю, как быть. Потихоньку оплачиваю.
Говорит, до нынешней пассии у сына была хорошая сожительница, как-то сдерживала его от запоев. Но получалось не всегда.
– Семь лет с ней прожил. То пьёт, то уходит, то не работает, то опять приходит. Сколько она терпеть могла?
На вопрос «сами пьёте?» Валентина Викторовна отвечает:
– Ну… я выпивала, но работу никогда не бросала. И то – выпивала по праздникам.
– Как сын стал алкоголиком?
– Я тоже хочу себе этот вопрос задать. Нормальный был, пока с той жил. Как с этой связался – всё, они на пару «чудеса» делают. Оба не работают. У неё вообще жилья нет. Теперь требуют, чтобы я сделала им приватизацию. Чтобы её тоже были квадратные метры.
Дочь отказалась помогать матери, пока братец живёт в квартире. Валентина Викторовна просто боится возвращаться. Говорит: и кастрюля с супом была на голове, и нож в ноге. В правоохранительные органы обратиться не могла.
– Он украл паспорт, чтобы я не ходила по полициям никуда. Я не вернусь до тех пор, пока не уберу их из своего жилья. Но всё надо делать через суд. Ищу деньги на юриста, чтобы сына выселили принудительно. Хорошо, что есть такое учреждение, что есть куда уйти. А так бы я что делала? Ни документов, ни денег. И сберегательная карточка у него. Здесь помогают очень сильно, кормят хорошо. Здесь таких, как я, знаете сколько? Приходят – ни документов, ничего нет. Тут им всё делают. Спасибо администрации города, выделяют на паспорта деньги. Три месяца содержат бесплатно, куда ещё лучше мечтать. Потом уже за деньги. Пенсию получаю – 13 тысяч. Здесь плачу десять, это недорого по нашим временам. Сюда входят и питание, и проживание. И остаётся три тысячи. У меня, правда, долг найма сейчас четыре тысячи, 36 тысяч – Водоканалу и 97 тысяч – Теплофикации. В декабре должна приехать дочка, будем решать вопрос с юристом.
История № 3
Третьему герою 55 лет. История Анатолия – когда благополучный человек по воле случая оказывается и без жилья, и без денег. Работал на комбинате машинистом крана, потом стал заниматься шабашками. В молодости был женат, с супругой прожили года три, быстро разошлись. В браке родилась дочь. Но алименты Анатолий не платил, говорит, в те годы были задержки с зарплатой. В общем, оказался должником. Поэтому оформил дочери дарственную на квартиру.
– Договорённость была, что я живу там, пока жив, потом ей достанется. Но через год, как переписал на неё жильё, она его продала. Вот так, – рассказывает Анатолий.
Он одно время жил с сожительницей, разбежались – ушёл в съёмное жилье. Занимался ремонтами, на жизнь хватало. Всё решил случай: поднял большой груз и порвал мышцу.
– Я обычный человек, жил, работал. Не был на улице, квартиру снимал. Работал по отделке, по ремонтам. Дома строил, и частные дома, и неплохо строил. Когда травмировался – две недели ходил, не замечал. Потом пошло внутреннее заражение. На Набережной три месяца пролежал. Десять или одиннадцать операций сделали, пришлось икру удалить вообще. Начались проблемы с суставом. Когда выписывали из больницы, сказал хирургу, что идти некуда. Они сюда позвонили, спросили, примут ли. Так вот здесь живу семь месяцев.
Анатолий оформляет инвалидность, планирует восстановить ногу, сделать ещё одну операцию, чтобы была возможность ходить без костылей, и выйти на работу.
– Жить продолжается, умирать не собираюсь. Главное ногу вылечить, на костылях далеко не убежишь. Да, сам виноват. Можно было иначе жить... Меня здесь всё устраивает. Вода горячая есть, постель чистая есть, кормят, поят. Четыре человека в комнате, парни нормальные. Конечно, не думал, что так всё будет. От тюрьмы и сумы, как говорится…
Грани возможного
Обитатели комплекса социальной адаптации не любят рассказывать, как и почему здесь оказались. Таких, как Анатолий, – единицы. Самая частая причина – пьянство. Правда, если спросить прямо: «Пьёте»? – отвечают, что мол, да, но редко, и вообще только по праздникам. А в том, что остались без жилья, всегда виноват кто-то другой.
– Есть здесь обычные, нормальные, лившиеся квартиры из-за семейных проблем, – рассказывает заместитель директора по социальным вопросам Екатерина Васильева. – Но в основном – да, это алкоголь. Он приводит к потере работы, конфликтам с родственниками, попаданию в места лишения свободы. Подписывают документы о продаже жилья в каком состоянии? В алкогольном опьянении. Причина одна, как ни крути.
В комплексе социальной адаптации Екатерина работает 15 лет – начинала психологом на полставки, и вот – затянуло. Говорит, иногда хочется сбежать, но потом думает: «Кто, если не я».
Комплекс работает с ноября 1993 года. Здесь предоставляют социальное обслуживание в полустационарной форме, в условиях временного приюта, социально-бытовые, социально-психологические, социально-медицинские и социально-трудовые услуги. Бездомным восстанавливают документы, помогают с решением юридических вопросов, дают временную прописку, содействуют в оформлении инвалидности. По необходимости выдают технические средства реабилитации, протезы. Когда мы готовили репортаж, в приют привезли 110-го постояльца – как раз на столько человек и рассчитано учреждение. В резерве, уточняет Екатерина, есть плюс два-три места.
Бывает, временное прибежище становится постоянным. Если у человека нет шансов найти работу и жильё – на улицу не выгоняют. Кто-то живет в центре два-три года, кто-то ещё дольше. Например, Людмила в центре – с 2018 года. Рукодельница, она превратила комнату в выставку своих работ. Идти женщине некуда, так что центр на Менжинского стал для неё домом.
– Они все как дети, – говорит Екатерина о своих подопечных. – Приходят ни с чем, в основном, без документов. И мы их потихоньку устраиваем на работу. Таких центров в Челябинской области всего пять, один из них – в Магнитогорске. Сейчас усилили работу по оформлению бездомных в дома-интернаты. До получения путёвки они могут здесь находиться.
Ещё лет десять–пятнадцать назад бездомных было больше. Бывало в центре и по 120 человек. Возможно, следствие «лихих 90-х» и «чёрных риелторов». Сейчас подобные ситуации происходят гораздо реже. Меньше стало и освобождённых из мест заключения – раньше было человек по 20 в год, сейчас – три–пять. Основной контингент – от 50 до 70 лет. Молодёжь попадает крайне редко. Бывает, обращаются за помощью сироты – из детского дома выпустились, а квартиру от государства оформить ещё не успели. Но они в приюте обычно не задерживаются.
– Из больниц очень много привозят, – уточняет Екатерина. – Попадают по скорой, медики пролечили – и к нам. Бывает, родственники привозят, говорят: «Вот, человек лежал в подъезде, посторонний». Потом оказывается, что это мама-папа, дочь-сын, брат-сват…
Обычных жителей вопрос работы комплекса социальной реабилитации интересует, как правило, если они хотят помочь бездомному. Однако не каждый бездомный пойдёт в центр на Менжинского. Хотя все они, в основном, про него знают.
– У нас есть услуга патрулирования, – говорит специалист. – Бывают звонки из города, выезжаем. Обращаться можно по телефону +7 (3519) 24-88-07. Подъезжаем, забираем. Но если человек нуждается в помощи, советуем вызвать скорую, а потом, после больницы, их определяют к нам. Бывает, что выезжаем, но они сюда идти не хотят. Здесь правила, здесь алкоголь пить нельзя. Кого-то тянет улица, они уходят. Бывает, уходят и зимой. В итоге возвращаются кто-то без ног, кто-то без рук. Уговоры не помогают. Это болезнь – бродяжничество. Для них на помойке питаться вкуснее, чем здесь, – там «разнообразнее».
Есть и «постоянные клиенты», приходящие на Менжинского «перезимовать» – приходят зимой, летом уходят. Таких человек 20 наберётся. Иногда в приюте оказываются люди, которых сложно представить в подобном учреждении. С высшим образованием, с нужной профессией. Бывшие руководители, учителя. Некоторые случаи просто шокируют: когда своих родителей на Менжинского привозят дети. Коллеги поделились с Екатериной Васильевой историей, которая до сих пор не выходит у неё из головы. Довольно обеспеченная семья, привезли бабушку. Объяснили, что уезжают в другую страну. Нужно обосноваться там, потом маму заберут. Но так и не забрали. Когда пожилая женщина узнала, что они взяли с собой даже собачку, а её оставили, сникла и вскоре умерла.
– Может быть, со стороны родителей где-то что-то было неправильно, не знаю, – говорит Екатерина. – Наши подопечные раскрываются очень тяжело. Но когда сын привозит мать и говорит, что женщина посторонняя лежала в подъезде… Это за гранью.
С прошлого года учреждение активно работает с волонтёрами, Магнитогорской епархией, библиотеками. Добровольцы организуют концерты, мастер-классы, читают лекции. Магнитогорцы также могут помочь комплексу социальной адаптации. Учреждению нужны одежда и обувь, особенно мужская. Тем более – зимняя. А также предметы реабилитации – инвалидные кресла, трости, ходунки, костыли – всё это учреждение получает на постояльцев, оформивших инвалидность. Так что здесь будут очень рады помощи горожан.
